Меню Закрыть

Коммунальный рай

Провинциальная Россия- путешествия по малым селам

Часть 2

Коммунальный рай или интересные судьбы

Коммунальный рай, это название и в прямом и в переносном смысле себя оправдывает. Жизнь в комнате целой семьёй, без относительных удобств, это в 21 веке плохо. А в 20 веке, особенно в его начале, для заводских рабочих это было благо. Это не просто крыша над головой, а отдельная комната, да еще с такими удобствами в общей кухне, как водопровод с холодной водой и туалет не на улице, а в доме. Неважно, что туалет (раньше назывался уборная) с деревянным рундуком, в котором дыра посередине. Дети в эту уборную не ходили, (опасно, дыра в рундуке большая) для них стояло ведро снаружи этого помещения. В каждой жилой комнате печь-лежанка, в белом изразце. Дрова в сараях на дворе.https://malinovyi-tuman.ru/prazdnik-udalsja/
А вот раем можно назвать эти общие кухни с соседями, потому что все было на виду. Ничего скрыть невозможно. Истории всех семей происходят на глазах соседей. Они заботливо следили за окружением. Беспокоились о детях всего двора и сразу принимали меры, если что не так.
Однажды, например, в комнату к Вере пришла соседка Анна с первого этажа с неприятной новостью:
— Вера, вот что я тебе скажу: забирай как ты дочку от тетки Марии. Угробит она тебе ребенка. Иду сегодня с рынка и заглянула в ее окно (окна в доме Марьи низко, на уровне земли, дом старый, можно сказать в землю врос.), а твоя дочка сидит у нее на полу с голой попой. У нее в комнате пол холодный, а под полом вода стоит. Там в валенках-то стоять холодно, а она ребенка без штанов усадила. Так что больше не носи ей Танюшку.

— Тетя Нюра, так ведь я работать должна, а в яслях дочка тоже болеет, где же мне няньку найти.
— Ну, ты подумай, а с Марьей больше не связывайся.
— Спасибо тетя Нюра, конечно, не буду..
Вот такие диалоги с заботой о чужих детях происходили в коммунальных домах (эти дома назывались жактовскими, а квитанции по оплате жилых комнат в них, назывались жировки)
Коммунальный дом по составу и традициям был маленькой деревней.
Так как все друг друга знают, чужих сразу видят и общие для всех вопросы решались на общей большой кухне или в общем коридоре. Правда, и скандалы происходили в коридорах.
Соседские скандалы, конечно, это обычное дело, но в горе, забываются все распри. И все помогают чем могут. Даже просто сочувствие много значит в сложных ситуациях.
В нашем провинциальном городе коммунальные квартиры отличались от столичных, которые мы знаем по старым фильмам.
В городе кирпичных домов было немного, в основном дома деревянные, двух и одноэтажные. В них не было длинных коридоров и дверей друг за другом по всей длине коридора. В нашем доме двери комнат по кругу открывались в общий большой коридор. Коридоры были холодные, они не отапливались, хотя русская печь на общей кухне была. Уличная дверь крыльца, почти никогда не закрывалась, в крыльце две двери, одна дверь в уборную, другая дверь в коридор, а вот третья дверь всегда закрывалась. Через неё входишь в общую большую кухню. Здесь столы или табуреты со стоящими на них керосинками соседей. На них готовили пищу. У стены русская печь. Хозяева, которые строили дом, все правильно рассчитали. На первом этаже была мастерская, а на втором жилье для хозяев. Очень просторное. Семь комнат с окнами на все стороны света. Двери комнат выходят в две огромные комнаты общего пользования. Дом построен был до революции и, конечно, для одной семьи это было шикарно. Примерно в таком же стиле и другие дома были. Дом напротив, через дорогу, был не только с водопроводом в кухне, но и со сливным бачком над унитазом, которого в нашем доме не было. Вот примерно в таких домах, потеснив прежних хозяев, согласно Указу правительства, и расселили рабоче-крестьянское население.

Лёля -дурочка

Семья Павловых жила в двухэтажном доме, занимали две комнаты. Одна поменьше, была смежная с соседской. Через неё в свою комнату ходила Вера Орлова, соседка, которая жила в комнате метражом побольше.
Тетя Вера, так к ней обращались дети, а взрослые по имени. Высокая, незамужняя, одинокая женщина, считалась старой девой. Скорее не считалась, а и была классической старой девой. Соседи её не любили, так как она скандалила со всеми. Её младшая сестра Ольга находилась в психиатрической лечебнице, в простонародье называемой сумасшедшим домом.
Ольга была образованная. До психического заболевания работала в сельской местности агрономом. В начале тридцатых годов активно участвовала в раскулачивании зажиточных крестьян. Эта деятельность для нее закончилась печально. Её избили очень сильно, до такой степени, что произошло нарушение психики. На тот момент, к сожалению, она ждала ребенка.
Ребенок родился, но недолго прожил. Была осень Ольга, будучи уже нездоровой, выкупала младенца в реке и положила сушить на дрова. Ребенок умер.
Много лет Ольга прожила в психбольнице. В начале шестидесятых годов её, в связи с выздоровлением, выписали из больницы, и она приехала к сестре Вере.
Олю все звали Лёля. На улице её называли, Лёля-дурочка. Она стала работать дворником и работала очень хорошо. Мы, дети, с удовольствием помогали ей зимой чистить тротуар от снега. И участок у неё был всегда самый чистый. Совершенно безобидная женщина и, если бы не её странности, ничем не отличалась бы от других людей.
А странности были в том, что она ходила с двумя косичками, а так как волосы жидкие и короткие, косички были из разноцветных ленточек. Однажды купила Ольга маленькую козочку и ходила с ней по городу, как с собачкой.
Любила ходить в лес за грибами, грибы солила, а потом нас с соседями угощала. Между её комнатой и комнатой Павловых была тонкая стена их досок. Часто она пела старинные русские песни, слышимость прекрасная, словно, в обеих комнатах, так как стена из досок, не была преградой для её сильного голоса. Иногда озорничала. Озорство заключалось в том: неудобно про это говорить, однако, когда приходили гости, она начинала, если сказать культурно, то пускать газы, а проще, пукала, но это мягко сказано. Что удивительно, делала она это, только при гостях. В довершение своих выступлений могла запеть частушки крамольного содержания с нецензурными словами.

Тетя Нюра

Другая соседка Анна. Обычно к ней обращались: тетя Нюра. Маленькая кругленькая женщина, умевшая со всеми уживаться. Её родители жили в деревне. В деревнях, далеких от столиц и городов, жители жили своим укладом, сложившимся десятилетиями. Нововведения, пришедшие из городов в тридцатых годах, не всем деревенским нравились, и когда Аня пришла из школы в пионерском галстуке, отец, сорвав с неё галстук, отлупил ремнем.
Повзрослев, Анна вышла замуж за своего же деревенского парня и с ним переехали в город. У них было трое детей. В 41 году, в начале войны, мужа её мобилизовали. Он смог приехать к ней с войны ненадолго, его отпустили. Но после побывки муж Анны уехал и больше не вернулся с войны, и никаких вестей о нем у неё не было.
Детей она поднимала одна. Анна, как все бабы на улице, перебивалась в войну дурандой и мукой. Муку скрытно покупали в мукомольном заводе.
В этом деле случались и курьезные случаи, о которых по прошествии многих лет женщины, собираясь вместе на вязание рукавиц и носков, рассказывали со смехом. Соседка с первого этажа, Зина плохо видела, была подслеповатая, за мукой ходили далеко, по шпалам железной дороги. Насыпь у хлебозавода очень высокая, женщины зимой съезжали по ней вниз, усевшись на свои, не слишком упитанные, зады. Они знали и видели, куда надо съехать, Зина, с её плохим зрением, съехала прямо к ногам охранника завода. Тот ей, как рявкнет громко:
— Стой! Ты куда это прёшь? Дура! Сейчас стрелять буду.
А Зина давай причитать:
— Ой, миленький, да я заблудилась, скользко тут, вот, не знаю куда защла.
Охранник ей:
— Ну- ка быстро шагай отсюда!
Зина, конечно, догнала своих товарок и все обошлось. Только бабы на посиделках, смеясь рассказывали:
— А. что ему стрелять-то. Они сами и продавали муку-то нам.

Зина

Зина жила с семьей на первом этаже дома. Её мужа Фёдора в начале войны демобилизовали, он, как многие мужчины ушел на войну. Зина осталась с сыном Вадимом. В военное время выжила не только за счет муки. Она сошлась с Семёном. От этого мужчины родила девочку Женю.
Война закончилась, муж Фёдор пришел домой с войны без единого ранения. Жена уже с двумя детьми. Семен, конечно, ушел.
После Жени, Зина от мужа Фёдора родила Людмилу, Антонину и Александра. Девчонки все голосистые, все время пели. И чаще всего пели песню «Семеновна». А они-то все были Федоровны, в отличие от Жени. Не сладко ей жилось у чужого отца. Был случай, что убежала в сарай, хотела повеситься. Вовремя кто-то заметил и не допустил трагедии. Когда Женя стала взрослой, замуж вышла удачно, в хорошую семью, родители мужа помогли ей выучиться в институте. Хорошую жизнь прожила.
Все дети у Зины выросли хорошими людьми, трое получили высшее образование.

Еще одна Анна

Соседкой Зины на первом этаже была Анна, другая. Фамилии у Анн, были такие: Нижняя Анна- Постнова, а верхняя- Кольцова. И комната верхней ровно над нижней была. Обе Анны одного возраста, овдовели в войну и дружили. У Анны Постновой, муж не вернулся с войны. Она вырастила дочь Женю. Женя очень симпатичная брюнетка. Повзрослев, устроилась на завод. Замуж хотела выходить только за инженера. Модная тогда профессия была. Замуж так и не вышла, прожила с мамой. Характеры были у обеих сложные. Бывало поссорятся из-за чего-нибудь и не разговаривают по три месяца. Спустя много лет Женя рассказала, что сватался к ней хороший парень. Думали записаться. А прикинули, как жить вместе и где?
Негде- квартиры нет. И решила Женя, что не стоит и начинать семейную жизнь. Прожила одна, работая на заводе, трудолюбиво и аккуратно, всегда её фото висело на доске почета.

Хозяева дома

Хозяева двухэтажного дома были староверы. Хозяева они только до революции были. А после революции стали такими же квартиросъемщиками, как и те, кого заселили к ним в дом, их дом стал коммунальный.
После войны Катерина, дочь бывших хозяев дома, жила с детьми. Для всех она была тетя Катя. Она ни с кем не общалась, так же, как и её старший сын Михаил. Младшие: Дина и Валентин, были общительные. Валентин- всегда был в компании друзей. Они все время находились в его сарае, так как у него, единственного, из всех, рядом живущих, имелся мотороллер. У Валентина была рабочая профессия токарь. На заводе, где он работал пользовался спросом и уважением, как лучший токарь завода. Он хорошо зарабатывал и первым на улице покупал технику. Купил красивый аккордеон и научился сам играть на нем. Выходил в общий коридор и играл модные в то время мотивы. А по вечерам стоял у ворот с друзьями и играл на аккордеоне, поглядывая на девушек. Одним из первых на улице купил магнитолу.
Только был у него один порок: как напьется вина, так всю технику выкидывает их окна второго этажа. Он и в Армии не служил, вероятно, из-за этого странного заболевания. Ходили, правда, слухи, что мать его сумела от службы в Армии уберечь.
Тетя Катя не общалась ни с кем и с ней соседи не общались. Соседи считали её староверкой, возможно, по тому, что некоторые традиции бытовой жизни у неё отличались. Например, полы мыла в комнате от порога. В остальном, отличий от других людей, кроме её замкнутого характера, не было. У этой семьи был большой огород во дворе с кирпичной теплицей, собакой овчаркой, охраняющей огород. Им же принадлежал палисадник с цветами перед домом. Самая главная примета дома, два огромных дуба, вероятно когда-то давно посаженных для желудей, которыми кормили свиней. Прежние хозяева дома выращивали поросят.
Сараи двора и огород бывших хозяев в шестидесятых годах снесли. На месте двора построили школу, жильцам выстроили двухэтажные сараи. Для детей это было зимнее удовольствие, прыгать с настила второго этажа сараев в снег. Незабываемые впечатления!

Счастливый фельдшер.

Одна семья жила в нашем доме отдельно на первом этаже. Отдельно, потому что все жители заходили в дом с черного хода, то-есть со двора. А впереди дома, та сторона, что повернута к улице, имела парадное крыльцо. Оно было украшено с двух сторон витыми деревянными столбами, а под крышей свисали узорные деревянные наличники. Пять широких ступенек вели на площадку перед двумя двойными дверями. Одна из этих дверей это вход на первый этаж дома. Вторую двойную дверь, ведущую на лестницу второго этажа, с обеих сторон обрамляли узкие высокие, застекленные оконца. Двери на второй этаж были заперты изнутри на длинный крючок из толстого, металлического прута. Через нее никогда не ходили. А на первом этаже семья пользовалась этими дверями, они могли заходить в дом и через черный ход, как все, но тогда они проходили к себе через коридоры и общую кухню. Путь был длиннее, кроме того очередь мытья полов общих помещений дошла бы и до них. Это единственная семья, которой в то время повезло жить отдельно в двух комнатах и в своем коридоре. В разные годы там жили разные семьи.
Очень небольшой промежуток времени здесь жила семья Кованова Константина. О нем надо рассказать отдельно.
Судьба его и семьи очень интересная и наполнена опасными событиями. Однако то-ли интуиция, то-ли везение, но его и его семью, что-то всегда спасало от приближающихся трагедий.
Есть в России люди с удивительным умом и мудростью. Люди, обладающие интуицией и способностью анализировать события, происходящие в жизни.
Одним из таких людей был Кованов Константин Николаевич.
Еще раз хочу уточнить: интуиция, как ангел-хранитель находится в душе каждого из нас. Так вот, в жизни Кованова Константина, она расправляла крылья над ним и его семьей в самые сложные моменты.

Фермерство или медицина

Он жил с семьей, женой и тремя детьми. Занимался сельским хозяйством в деревне. Это были тридцатые годы прошлого века. Ломка всех сложившихся жизненных укладов.
В Брейтовском районе, Ярославской области, как и во всей стране, бурное появление колхозов. Желание быть частником или фермером не только не приветствовалось, но и, практически запрещалось. Поняв все эти обстоятельства, Константин решил завербоваться на работу в Ворошиловградский район страны.
Профессия фельдшера позволяла сделать выбор. Когда собирались к отъезду, семья бездетных соседей просили отдать им на воспитание младшенькую Тоню. Аргументировали они тем, что маленький ребенок может не выдержать дорогу, а у Константина и так трое старших детей. Никого они не отдали чужим.
Вместе с семьей он уехал в Ворошиловградскую (ныне Луганскую) область работать на пять лет. В селе им дали дом, одна половина которого была жилая , а другая медпункт. В этом медпункте Константин вел прием больных в селе.

Спастись от ареста

За пять лет работы в селе, происходило много арестов местной интеллигенции. Чувство интуиции подсказывало, что следующим может быть он.
Пятилетний срок контракта заканчивался. Получив перевод на работу в Махачкалу, Константин стал думать об отъезде.
При оформлении документов в районном центре, его пригласили на беседу к начальству. На предложение остаться работать в селе, он объяснил, что уже получил перевод в другую область. По вопросу дня отъезда, он назвал срок » не ранее чем через три дня», а может через неделю.

Вернулся из района он вечером. Приказал жене срочно собираться к отъезду. Взять только необходимые детские вещи в узлы и ночью ехать на станцию. Константин уже договорился с водителем грузовой машины, перевозившей зерно на элеватор. Стояло лето, с полей ежедневно перевозили зерно.

Ночью всю семью посадили в кузов на зерно и строго настрого приказали даже головы не поднимать во время поездки. Ночи стояли светлые, от света луны тень транспорта видна далеко. Дорога на элеватор шла мимо железнодорожной станции, но Константин решил проехать на соседнюю станцию.
Там они с семьей и сели на проходящий поезд. Избежав, таким образом, неминуемого ареста.
Это было предвоенное время. Уже после войны старший сын Константина попал в те края для восстановления разрушенных войной сёл. Друзья селяне рассказали ему, что на следующий день после их отъезда, на станции, рядом с их селом, было оцепление соответствующих военных служб.
Великая Отечественная война 1941года стала страшной трагедией для Советского народа. В войне, которую на Западе Европы называют Второй мировой, Советский Союз одержал победу. И победа досталась огромными потерями населения.
Константин, по профессии медицинский фельдшер, с первого дня войны был призван на службу в прифронтовой госпиталь. Медики в полевых условиях спасали жизни раненых солдат. Госпиталь находился в лесной полосе рядом с линией фронта.
В один из дней, немецкие части прорвали оборону линии фронта.
Госпиталь срочно эвакуировался. Установка главного врача для всех работников госпиталя звучала так: забирать с собой все до последнего бинта. Все сразу понадобится, как только установим госпиталь в другом месте.
Под обстрелом тяжелой артиллерии, Константин вместе с сотрудниками грузили последнюю подводу с медикаментами, чтобы везти в тыл.
Солдаты, идущие по дороге торопили медиков возгласами: «Что вы копаетесь здесь? Следом за нами уже идут немецкие солдаты.»
Ящик с инструментом, Константин, не успел поставить на подводу. Взрыв мины погасил его сознание. Его контузило.

Очнулся Константин в госпитале через несколько суток. Все тело было целым. Но кто он и откуда, не помнил ничего. На вопрос врача: Как его имя, он не смог ответить. Вероятно, в суматохе, сослуживцы его в бессознательном состоянии сгрузили в стационарный госпиталь и уехали. Документов при нем не было. Так как работники прифронтового госпиталя сдавали документы в тылу, перед отъездом на фронт, на случай попадания их в плен. Однополчан, которые могли подтвердить его личность, тоже здесь не было, а Константин их не помнил.
В госпитале память к нему не вернулась. Через три месяца его отправили в сумасшедший дом, так в простонародье назывались психоневрологические больницы.

В психбольнице находилось много молодых солдат , попавших туда с фронта. У них были помешательства и буйные, и тихие. Многие попали туда в первые месяцы войны, их разум не справился с ужасами происходящими на фронте.

Константин, находясь там, в медицинском кабинете, правильно называл все медицинские инструменты. Его спрашивали : » Так может вы доктор?»
Он отвечал: «Может и доктор».
Память вернулась неожиданно.
Один из буйных больных разбушевался в столовой и кинул стул. Этот стул попал в лампочку. Лампочка разбилась с громким звоном, похожим на взрыв, и Константин сразу вспомнил все. Взрыв лампочки, как взрыв мины вернул память Константину.

Его выписали из больницы и он сразу получил приказ на фронт в прифронтовой госпиталь. Получив направление на Калининский фронт, Константин успел заехать к жене и детям в город Рыбинск. За год его неизвестности жене перестало поступать материальное содержание на семью фронтовика. Несмотря на это, семья выжила, хотя кроме своих детей с ними жили и маленькие племянники, которых здесь застало начало войны.
Служил он до конца войны и вернулся домой без единого ранения.
Еще много лет Константин лечил людей в родном городе. Всех своих детей поставил на ноги и дал хорошее образование.

И этого всего могло бы не быть, если бы не везение Константина. Так можно назвать способность выживать в сложных условиях жизни.

Вот так почти весь двадцатый век в России был коммунальный. Каким он был для каждого решать самим.

похожие статьи
Top